Сегодня я видела своего брата молодым. Я сказала кому-то: "это мое лучшее воспоминание".
Мы стояли во дворе на пороге дома: ещё не внутри, но уже не снаружи. Кто-то пихнул меня в плечо, и я обернулась. Тогда я увидела Андрея таким, каким моя память запечатлела его некогда: высоким, худым, с живыми глазами, острым лицом. Темноволосый и темноглазый он возвышался надо мной, за ним шёл его друг. Во сне я точно его знала. Выглядел он, как актёр, сыгравший главного героя в фильме 1991 года про банду грабителей-серфингистов.
Они зашли внутрь, я - за ними. В гостиной мы остановились, переглянулись, словно убеждаясь, что мы - это мы. А потом разошлись по комнатам. Я смотрела в окно, когда увидела, что к дому кто-то приближается.
У него были ярко-рыжие волосы, такие сочные и неестественные, что казалось, будто это краска, но я знала, что это не так. Мы с ним были когда-то заочно знакомы, а потом заочно забыты друг другом. Он поселился на втором этаже, и я ходила вечерами скрестись в его дверь, словно сама смерть.
Мы стояли во дворе на пороге дома: ещё не внутри, но уже не снаружи. Кто-то пихнул меня в плечо, и я обернулась. Тогда я увидела Андрея таким, каким моя память запечатлела его некогда: высоким, худым, с живыми глазами, острым лицом. Темноволосый и темноглазый он возвышался надо мной, за ним шёл его друг. Во сне я точно его знала. Выглядел он, как актёр, сыгравший главного героя в фильме 1991 года про банду грабителей-серфингистов.
Они зашли внутрь, я - за ними. В гостиной мы остановились, переглянулись, словно убеждаясь, что мы - это мы. А потом разошлись по комнатам. Я смотрела в окно, когда увидела, что к дому кто-то приближается.
У него были ярко-рыжие волосы, такие сочные и неестественные, что казалось, будто это краска, но я знала, что это не так. Мы с ним были когда-то заочно знакомы, а потом заочно забыты друг другом. Он поселился на втором этаже, и я ходила вечерами скрестись в его дверь, словно сама смерть.